Для почти всех из нас пища является сложный темой. До какой степени мы свободно и осознанно избираем то, что собираемся съесть?
На данный момент в данной для нас области ведется огромное количество исследовательских работ, что полностью понятно в критериях эпидемии ожирения, ставшей самой острой неувязкой публичного здравоохранения нашего времени. Специалисты предупреждают, что при сохранении текущей тенденции, к 2025 году приблизительно 5-ая часть населения мира будет мучиться от клинически подтвержденных форм ожирения.
Нас нередко пробуют уверить, что мы избираем продукты питания осознанно, как следует, если мы не можем принять “правильное” решение, то в этом лишь наша вина. Людей, страдающих ожирением, осуждают больше и больше. Их считают ленивыми, скупыми и слабовольными. Ведь все просто как два раза два, правильно? Им всего только необходимо меньше есть и больше двигаться.
Но нейронаука считает, что это очень облегченная позиция. Недавнешние заслуги в технологии визуализации мозга (центральный отдел нервной системы животных и человека) дозволили перевернуть наши представления о том, как мозг (центральный отдел нервной системы животных, обычно расположенный в головном отделе тела и представляющий собой компактное скопление нервных клеток и их отростков) генерирует и контролирует аппетит. Это значит, что мы можем приблизиться к осознанию того, какие процессы в моем мозге (Мозг — центральный отдел нервной системы человека и животных, расположенный в головном отделе тела) и 60-килограммовом теле принуждают меня пообедать не салатом, а смачным слоеным пирогом.
Результаты исследовательских работ демонстрируют, что, по всей видимости, как на видовом, так и на личном уровне наш аппетит почти во всем определен с рождения, заложен генами и заблаговременно “встроен” в наши церебральные схемы. Подсознательные пищевые потребности организма обоснованы появившимися за тысячелетия эволюции био чертами, благодаря которым нам нравится вкус определенных товаров.
Мы запрограммированы на переедание?
С развитием генной инженерии современные исследования науки о питании стают все наиболее утонченными. Какую роль играют унаследованные черты и твердые био структуры, а какую — воздействие окружающей среды?
Чтоб ответить на этот вопросец, я отправилась в кабинет доктора Джайлса Йео. Уже практически 20 лет он занимается вопросцами генетики ожирения в лаборатории отделения по исследованию метаболизма Кембриджского института при городской поликлинике.
До этого всего мне хотелось выяснить, что Джайлс задумывается о независимости личного выбора еды в свете его исследования связи меж генетической наследственностью и ожирением. “Вопросец свободы воли, пожалуй, один из самых принципиальных для меня, — дал ответ Джайлс. — Оправдывает ли наша био суть тягу к лени и перееданию? Как досадно бы это не звучало, это справедливо в отношении почти всех из нас”.
По словам Джайлса, если возвратиться к истокам, станет ясно, что поведение человека постоянно определяли три главные движущие силы, присущие всем биологическим видам:
- Отыскать и съесть пищу.
- Самому не стать пищей.
- Плодиться, чтоб продолжать прошлые пункты.
Означает ли это, что все мы в той либо другой степени обречены на переедание? Если это так, то почему не все из нас толстеют? Почему от современной препядствия ожирения мучается приблизительно половина населения земли? Почему неким людям сложнее себя сдерживать, чем иным?
Как ты голоден, решают гены
В общем и целом ответ заключается в том, что на видовом уровне мы находимся перед одними и теми же вызовами, но на личном уровне есть пространство для большого количества вариантов. Сейчас ученым известны приблизительно 150 генов, связанных с весом и фигурой человека.
Посреди их есть те, что:
Уже нет необходимости питаться так, будто бы впереди нас ожидают некоторое количество дней голода, но био механизмы, которые определяют наше пищевое поведение и велят продолжать есть, никуда не ушли.
В прошедшем механизмы, блокирующие склонность к перееданию, фактически не передавались по наследию. Генетические мутации, которые заставляли человека потреблять меньше калорий, наследовались достаточно изредка. Это соединено с тем, что в среде, где пищи было недостаточно, а охота либо собирательство добивались значимых энергетических издержек, таковая особь имела все шансы умереть, так и не оставив потомство.
В то же время мутации, которые в критериях обилия еды приводят к ожирению, были всераспространены весьма обширно. Сейчас все поменялось, но эволюция происходит очень медлительно.
Только в прошедшем веке населению земли удалось сделать такую среду, в какой мы можем все есть, что желаем и когда желаем — это только 0,00004% от времени всей эволюции млекопитающих. Потому будет нужно еще несколько тыщ лет, чтоб привести наш генетический код в соответствие с современными реалиями доставки пищи на дом.
Можно ли поменять генетический код лакомки?
Что, если б мы сами могли изменять генотип человека, чтоб уметь сдерживать свою скупую до наслаждений систему вознаграждения? Конкретно это и является предметом текущих исследовательских работ Джайлса. Он гласит: “В прошедшем не было никакой эволюционной выгоды от наличия наименее чувствительной системы поощрения, но сейчас она точно есть. Возникает вопросец о том, можем ли и должны ли мы вмешаться, чтоб все поменять?”.
Скажем, можно ли поменять генетический код определенного человека так, чтоб он получал меньше наслаждения от сладкого и не стал добавлять сахар в чай? Как отыскать баланс меж риском лишить человека малеханьких радостей и перспективой сохранить его здоровье и сделать лучше генетику? Иными словами, сможем ли мы в ближнем будущем в настоящем времени поменять себя с целью минимизировать непредусмотренное эволюцией воздействие окружающей среды?
Для взрослых людей, которые живут на данный момент, ответ краток — нет. Но это полностью вероятный сценарий для будущих поколений.
Чтоб запустить процесс конфигурации генома взрослого человека — к примеру, с целью убрать расположенность к ожирению, — нужно спроектировать каждую клеточку организма, а это нереально. Но методика CRISPR/Cas применяется для редактирования клеток людского зародыша, где масштаб работы существенно меньше. Но этот способ так новейший и неразработанный, что его сохранность в длительной перспективе пока не подтверждена.
Я спросила Джайлса, можно ли выделить один ген, влияющий на возможность наличия излишнего веса, и отредактировать его так, чтоб он изменил ситуацию уже в наиблежайшее время? Он дал ответ, что в таком случае стоит направить внимание на FTO-ген, отвечающий за размер жировой массы и склонность к ожирению.
Оказывается, половина населения Земли владеет специфичным видом FTO-гена, которая на 25% увеличивает риск развития лишней массы тела. Люди с двойной вариацией FTO-гена (а это любой 6-ой обитатель планетки) нередко весят на три килограмма больше нормы, а возможность появления у их ожирения растет на 50%.
Но мы еще весьма далеки от того, чтоб решать делему ожирения через операции со FTO-геном. Большая часть людей навряд ли согласятся на генетический “взлом” себя либо собственных малышей, даже если будут убеждены в эффективности этого метода против ожирения.
Я покинула лабораторию Джайлса с ожидаемым, но неутешительным выводом. Наш мозг (центральный отдел нервной системы животных, обычно расположенный в головном отделе тела и представляющий собой компактное скопление нервных клеток и их отростков) развивался так, чтоб вдохновлять нас находить еду с высочайшим содержанием сахара и жиров. Степень зависимости человека от заложенных в него программ определяется его личным набором генов и связей в мозге (Мозг — центральный отдел нервной системы человека и животных, расположенный в головном отделе тела), с которыми он родился.
Пробы поменять свои привычки питания постоянно будут ограничены этими факторами. Потому нет ничего необычного в том, что большинству из нас похудение дается с таковым трудом.
Источник: www.7ya.ru
